Прощание

Прощание

 Она отослала их всех прочь, умоляя оставить ее с ним наедине в эту единственную ночь, возможно последнюю. 

Снаружи лил сильный дождь и непрерывное кап-кап с карниза, звучало как медленное падение тяжелых капель слез из глаз, непривычных к слезам. 

Внутри, где Смерть ждала, чтобы войти, уже царила тишина смерти. Единственным звуком, было слабое, нерегулярное, тяжелое дыхание больного человека. 

Рядом с кроватью неподвижно сидела убитая горем жена. Ее бледное лицо склонилось над неподвижным телом, она не знала усталости. Проходили часы, ее сердце, ее душа, были поглощены интенсивным долгим ожиданием, чтобы он мог посмотреть на нее, поговорить с ней еще раз. 

О, какое ужасное одиночество уже начало окутывать ее! О, какая огромная пропасть разделения, казалось, уже открылась между этими двумя, у которых в течение десяти счастливых лет едва ли была одна мысль, одно желание, отдельно быть друг от друга. 

Тусклый свет от затененной свечи, высветил ведьму Гард, мертвенные черты лица, искаженные и измененные страданием. Длинные темные ресницы лежали на мраморных щеках. 

Дрогнуло ли веко? Он наконец проснулся? "О Боже! — молится она — даруй мне еще одну улыбку с милого лица, один последний взгляд любящих глаз, одно слово - одно благословенное слово с сомкнутых губ, которое будет бережно храниться, как золото, в грядущие мрачные дни!" 

Нет, он не сдвинулся с места, он все еще спит. Ее дыхание становится прерывистым и учащенным, сердце бьется с полной болью. Это ее воображение, или лицо перед ней стало еще более ужасным? Ей только кажется, что дыхание изменилось, или оно действительно становится слабее? 

Наблюдатель наклоняется вперед, пока ее голова не оказывается рядом с головой на подушке. Она внимательно прислушивается и вдруг пронзительный крик приводит наблюдателей к постели больного. 

Два бесчувственных тела лежат там, одно никогда больше не проснется, чтобы страдать или наслаждаться. Но другое, должно скоро пробудиться, чтобы осознать острую боль разорванного надвое сердца, виноградной лозы лишенной опоры, души, познавшей самое светлое и лучшее общение, какое только могла дать земля, оставленной блуждать остаток жизненного пути в тоскливом одиночестве.